Irreversibility

      отрывок:

      Заунывное пение Ската усилилось, заполняя собой все вокруг. Не было в нем ни искры надежды, ни проблеска света в гремящих ударах грома. Непрерывная симфония скорби разливалась в воздухе, а липкие аликвоты, подобно плевелам, разносили тлетворные обертоны смерти. Звуки, словно из тридцати тысяч труб сплетались в сложные узоры гнетущих воспоминаний. Один полифонический цикл сменялся другим и каждый из них нес в себе безнадежный образ: россыпи глубинных пирамид с погребенными заживо семьями жрецов; свинцовые воды океанских пещер, где величественные статуи чудовищ подпирали базальтовые своды; прозрачные, дышащие площади, по венам которых двигалась раскаленная лава; ледяные гробницы, ожидающие своих узников в вечном мраке.
      Скат казался воплощением живого органа, и музыка его души была больна, как и он сам. Не ведал он Исцеления и не искал его, не скрывал себя в бесконечной пучине Бездонного Океана и не знал, как остановить свой полет, как прервать Пение и задушить музыку финалом.
      — Ille Carmen Sacrum Canit.^I Пока ты пребываешь в плену его воспоминаний, камень не отпустит тебя. Проси и дано будет. Ты обретешь истинный пространный путь, и все узкие тропы, которые ты называл путями — останутся за спиной.
      — А ты? — спросил отшельник, склонив голову.
      — Я не останусь.
      — Почему?
      — Потому что в тишине за моим плечом нет истины.
      — Ложь там, где нет истины.
      — Значит, ее нет нигде.

      ^I Он поет Благословенную Песнь.