Набежал на омут, а кругом кресты да свечки.
Налетел да грудью на туманы с гнедой речки.
А в туманах птицы, вместо глаз у них глазницы.
А в туманах холод, плач да змеи в колесницах.
В кандалах ветра, на копытах — сыпь.
На душе — Луна, а на сердце псы.
Та-ак кричала ночь, как и ты кричал.
Разбросал сребро на гнилой причал.
На часок бы в терем да кругом курганы пляшут.
Подпилить бы звезды да осыпать утром в кашу.
А на каше слезы, а приправа к ней — морозы.
А на каше гибель: воск, вино, седые косы.
Эх, хлебнуть кваску б да черпак худой!
Приложи к виску моль и зверобой.
Заболят глаза — молоко мертво
Материнское… да на тыщу ртов.
А и рты-то все позолочены.
Каруселью глад, моры сочные.
Целовал икону да вокруг нее шакалы.
Обласкал молитвой — не сердца, литые скалы.
Там в сердцах-то темень, плевела лихое семя.
Там в сердцах нетЪ Правды — кривда да хмельное племя.
Подставляй чело, принимай горох.
Хочешь ли Зерно?! Подметай порог.
Зацелуй сугроб, в нем младенец спит.
В нем и дом, и гроб, и Любви гранит.
Выходи на Суд, не на Божий — мой!
Позабавь-ка кнут расписной спиной.
Отпущу грехи, все забавы прочь.
Наливай в мехи и Луну, и Ночь.
